Покровская О. Встречный поезд (Урал. - 2012. - №11.)

Рассказ

 В продуктовом магазинчике между деревней и воинской частью случилась неприятность: кто-то разукрасил железную дверь неприличными надписями. Хозяин магазина Жора — нервный мужичок лет сорока, боящийся всего на свете, — обвинил в происшествии продавщиц Катю и Надю.

— Вы обидели кого-то! — кричал он, вытирая пот с лица лиловой тряпкой и бегая, как ящерка, по маленькой подсобке. — Вы виноваты! Хамите! Я с людьми в мире живу, договариваюсь как человек, а вы грубите! У меня недругов нет, вы наживаете! Кого обидели? Чьи враги?

Дородная деревенская жительница Катя рассмеялась:

— Что ты, Жора? Какие враги? С нашей зарплатой? Плакальщики у нас, а не враги.

Но Жора не верил и настаивал:

— Кто дверь разрисовал? Злобитесь, тетки… как змеи, а торговля страдает! Вам что? Вам плевать…

Катя что-то вспомнила, облокотилась на руку и мечтательно заулыбалась.

— Эх, Жора… — проговорила она. — Прошло время, когда враги-то у меня были.

— Ага! — воскликнул Жора. — Были!

— В школе, — продолжала Катя. — Я с мальчиком из Берлина переписывалась, модно было. Дружба народов, и все такое. Открытки присылал — красивые. Я на стенку вешала, в школу приносила, — она усмехнулась. — Девчонки бесились. Они завидущие… терпеть меня не могли.

Жора нахмурился. Видимо, представлял расстояние между корреспондентами.

Жена отставного майора Надя, поправив ситцевое платье, негромко вставила слово.

— Чего ж они? Писали б тоже.

Катя улыбнулась снисходительно.

— Попробуй, напиши наугад. На деревню дедушке, что ли? Я не говорила, кому. Это пионерские организации делали на высоком уровне… а у нас-то… колхоз колхозом.

Жора недоверчиво хмыкнул.

— Как же ты нашла?

— Сестра двоюродная из Воронежа навела. У них в школе было принято, и она попросила: пускай твой друг моей сестре письмо пошлет. Написал, и поехало. Ну, так — он полтора слова, и я ему полтора. В Германии русский зубрили… типа, твоя моя не понимай. Как в школе научат? А я по-немецки ему — что знаю.

— Не делилась?

— Вредная была, — сказала Катя довольно. — Не хотела. Зачем делиться? Чтоб у меня одной, ни у кого больше.

Видно было, что давняя вредность из картинок детства улучшает настроение — или воспоминания радовали сердце. Жора суетливо взмахнул руками.

— Правильно тебя не любили, — резюмировал он. — В армии таких не любят. Кто жлобится. И в тюрьме.

Катя громко вздохнула.

— Я, слава богу, не в армии и не в тюрьме жила. А в Советском Союзе. Разницу чуешь?

Надю интересовало другое.

— Как звали его? Что с ним стало?

Катя покопалась в памяти.

— Гюнтер. Гюнтер Шмидт, — она пожала полными плечами. — Откуда я знаю, что стало. Лет-то сколько прошло… сказать страшно. Столько не живут.

— Может, стуканулась бы, — съязвил Жора. — Глядишь, вспомнилась бы старая любовь. На “мерседесе” бы каталась.

Катя взмахнула обесцвеченными волосами.

— Какая любовь… Дети. Не вспомнит, и адреса нету. Я, как замуж выходила, выбросила. Юрка ж ревнивый был как черт… — она помолчала и добавила, пригорюнившись: — Что интересно. Как мальчик из Берлина был — все ненавидели. А как за пьяницу и шпану замуж выскочила — никто не полюбил… Не посочувствовал…

— Так и надо, — высказался Жора. — Люди злопамятные. Все помнят.

— Злые у нас люди, — поправила Катя с неприязнью.

Сутулая тихая Надя задумчиво оглядела полки с пыльными консервами и сказала себе:

— А у меня недруги далеко.

Жора вздрогнул, а Катя не поверила:

— Они у тебя есть?

Надя серьезно кивнула.

— Еще какие. Дома… в Калиново.

Катя весело отмахнулась.

— Брешешь, Надька, не поверю. Что такое надо было сделать, чтобы на тебя до сих пор зло держали. Сама говорила — ты оттуда уже лет двадцать.

— И что, что двадцать, — сказала Надя уныло. — Бывает, век не уходит. Парень со мной на мопеде разбился. Родня не забыла…

Катя участливо скривилась, Жора остановил передвижения, и в магазине стало тихо и слышно, как гудели мухи.

— Насмерть?

— Насмерть…

— Как же случилось?

Надя опустила печальные глаза.

— Не помню. Давно. Как обычно, по молодости — сели на мопед и поехали. Мало, что ли, молодежи билось? Я в больнице лежала два месяца, у меня трещина была… — она указала на затылок. — В голове.

— Так не ты ж его угробила. За рулем-то кто был?

— А родня решила: выжила, значит, виновата. Мало ли… может, схватилась не так… не за то… сказала чего по дороге… я бы тоже подумала. Помню, мать его на свадьбу прийти пыталась, пьяная, — не пустили… Меня брат защищал, как из армии пришел… — Она понизила голос и пробормотала с ужасом: — Я знаю, она меня в поминание живой записывает.

Катя сочувственно покивала:

— Да… плохо.

— Наш батюшка знает, отказывается — она в город ходит. В городе всех батюшек не предупредишь. Мне сестра писала…

Катя посмотрела на Жору и сообщила:

— Плохо, очень плохо. На здоровье сказывается.

Надя вздохнула.

  Уважаемые читатели, напоминаем: 

                                 бумажный вариант журнала вы можете взять 

                                     в Центральной городской библиотеке по адресу: 

                                            г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33! 

Читать полностью

Узнать о наличии журнала 
в Центральной городской библиотеке им. А.С. Пушкина
вы можете по телефону:

32-23-53 

Здесь скрытый текст