Император под запретом.
Двадцать четыре года русской истории
Вступление
Ранним утром 31 декабря 1741 года на улицах Петербурга раздался барабанный бой. В те времена существовал обычай все важнейшие царские указы и распоряжения правительства объявлять при барабанном бое. Поэтому при первых же звуках барабана улицы столицы наполнились народом, желавшим узнать, какой именно вышел новый указ. Это было всего месяц после того, как дочь Петра Великого, цесаревна Елизавета Петровна, стала русской императрицей. И, конечно, все с особенным любопытством ждали каждого нового указа, каждого нового объявления ее правительства. Отряд гвардейцев, пройдя несколько улиц с барабанным боем, остановился на площади, прилегавшей к Невскому проспекту. Офицер, который шел во главе отряда, развернув большой сверток с государственной печатью, начал громко читать: "Божиею милостью, Елизавета Первая, Императрица и Самодержица Всероссийская и прочая, и прочая, и прочая. Известно и ведомо да будет каждому следующее". Затем он прочел длинный указ, в котором говорилось, что по распоряжению ее величества вменяется в обязанность всем, у кого сохранились серебряные рубли и другие монеты, выпущенные за время между кончиною императрицы Анны Иоанновны и вступлением на престол Елизаветы Петровны, доставлять такие монеты на Монетный двор, где они должны быть перелиты на новые. Прежние же монеты, выпущенные в указанное время, отнюдь не держать и не хранить. "Сей указ, - закончил офицер, - подписан собственною Ее Императорского Величества рукою "Елисавет" и по Ее Величества повелению скреплен Государственною печатью". При последних словах офицер поднял высоко над головой только что прочитанную бумагу с тем, чтобы все могли видеть подпись и печать. Никаких объяснений, почему новая императрица настаивает на возврате монет, выпущенных за время между смертью Анны Иоанновны и воцарением ее самой, в указе не давалось. Отряд гвардейцев прошел дальше. Народ стал медленно расходиться, недоумевая и обсуждая странный царицын указ.
Странный - потому, что никогда раньше подобные указы не издавались: монеты, отчеканенные, при одном государе, продолжали беспрепятственно обращаться при его преемниках, и никто не требовал ни их возврата, ни их обмена. Так как за время между смертью Анны Иоанновны и вступлением на престол Елизаветы Петровны, т.е. в течение одного года и тридцати девяти дней, с 17 октября 1740 года по 25 ноября 1741 года, царствующим императором считался Иоанн III Антонович, и его изображение или вензель украшали отчеканенные за этот год с чем то монеты, то, очевидно, означенный указ касался исключительно монет, выпущенных в обращение при Иоанне Антоновиче. Вслед за упомянутым указом был объявлен другой, в котором Елизавета Петровна требовала, чтобы все, у кого сохранились портреты Иоанна Антоновича, в каком бы то ни было виде, таковые немедленно уничтожили, а деловые бумаги, паспорта и пр. с именем Иоанна Антоновича представляли в Сенат для обмена на новые. Затем, спустя некоторое время, последовал еще один указ, предлагавший представлять и сдавать в надлежащие учреждения все книги, в которых напечатано было имя императора, и запрещался ввоз таких иностранных книг, в которых значилось это имя. Наконец, особым указом повелевалось все церковные книги, где упоминалось имя Иоанна, все присяжные листы на верность подданства ему и т.п. - сжечь, и для этой цели были устроены на Васильевском Острове, на площади перед зданием Коллегии, особые костры, - там предавалось уничтожению все, что только носило имя Иоанна Антоновича. Таковы были указы новой императрицы. Но этим не ограничились. В дополнение к ним было объявлено, что кто будет уличен в том, что оставил у себя монеты с изображением или вензелем Иоанна Антоновича, тот подвергнется суровому наказанию - отрубанию руки. В страхе подвергнуться такой жестокой каре, в то время применявшейся за неповиновение воле правительства, все, у кого остались злополучные монеты, спешили снести их на Монетный двор. Нашлись все-таки смельчаки, которые сохранили монеты Иоанна Антоновича, пряча их в подвалы или зарывая в землю. Однако, таких смельчаков оказалось немного, судя по тому, что серебряные рубли и полтины времен Иоанна Антоновича, выпущенные Монетными дворами и в Москве, и в Петербурге в значительном количестве, являются теперь, величайшею редкостью. Собиратели монет оценивают сейчас рубль Иоанна Антоновича в тысячу и больше рублей и даже торговцы редкими монетами объявляют в своих каталогах, что готовы приобрести такие рубли по цене не ниже тысячи рублей, а за серебряные полтины с изображением Иоанна Антоновича предлагают четыреста и более рублей. Столь же редкими считаются и подлинные портреты императора-малютки, выпущенные в виде гравюр, так как и их уничтожали все, у кого они хранились, - одни опасаясь опалы, другие преследований со стороны правительства новой императрицы или строгой кары, которою грозило это правительство ослушникам. Но не только хранение монет, портретов, документов, книг и пр., носивших имя или изображение Иоанна Антоновича, преследовалось в царствование Елизаветы Петровны: запрещено было даже упоминание его имели в разговоре. Само правительство тщательно избегало называть имя злополучного императора. Когда же приходилось все-таки упоминать о деловых бумагах, снабженных его именем, употребляли выражение: "документы известным титулом", а вместо самого имени Иоанна Антоновича и его родителей, выражались: "известные персоны". Точно также всем властям вменено было в обязанность отнюдь не упоминать имени бывшего императора и если явится необходимость, применять выражение "известная персона". Очевидно, издавая странные указы и запрещения, правительство Елизаветы Петровны хотело не только уничтожить всякие следы кратковременного царствования Иоанна Антоновича, но желало даже вырвать из памяти народа самый факт этого царствования. Все должны были забыть, что в течение четырехсот четырех дней после кончины Анны Иоанновны был вообще в России император. Иоанн Антонович оказался во все двадцатилетнее царствование Елизаветы Петровны "императором под запретом". Но и после этого, когда императрица Елизавета скончалась и ее место на престоле занял сначала Петр III Феодорович, а затем императрица Екатерина II Алексеевна, Иоанн Антонович все же оставался таким же "императором под запретом", упоминание о котором считалось преступлением. О месте пребывания этого "запретного" императора хранилась в течение многих лет строгая тайна, в которую были посвящены только самые близкие ко двору сановники, а документы, в которых упоминалось его имя, продолжали подвергаться уничтожению еще в течение долгого времени. Почему так? Почему была сделана попытка вырвать из истории Российского государства те страницы, которые относились к кратковременному царствованию 1740-1741 годов? Ответ на этот вопрос дают подробности восшествия на престол Елизаветы Петровны и печальная история ее предшественника, венценосца-малютки, который за один год с небольшим мнимого царствования или, вернее, за то, что он четыреста четыре дня носил титул Императора Всероссийского, поплатился пожизненным заточением и безвременною насильственною смертью.
Уважаемые
читатели, напоминаем:
бумажный вариант
книги вы можете взять
в Центральной
городской библиотеке по адресу:
г.
Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
Узнать о наличии
книги
в
Центральной городской библиотеке им. А.С. Пушкина
вы
можете по телефону: 32-23-53
63.3(2)51 Л 55
Либрович, Сигизмунд Феликсович (1855-1918).
Император под запретом [Текст] : двадцать четыре года русской истории / С. Ф. Либрович. - Москва : Захаров, 2008. - 159 с.Имеются экземпляры в отделах: всего 6 : Ф-17 (1), аб (1), Ф-3 (1), Ф-10 (1), Ф-13 (1), Ф-16 (1)
Комментариев нет:
Отправить комментарий